:: photo ::.

В эту зиму с ума я опять не сошел.
А зима, глядь, и кончилась.

Москва, Кузнецкий мост, 27 марта 2006 г.

:: welcome to Tijuana ::.

В школе нас на лето пару раз вывозили в Лагерь труда и отдыха. Добровольно-принудительно, в порядке оказания помощи сельскому хозяйству. Обычное советское свинство - на уроках истории рассказывали о детском труде при капитализме, что нисколько не мешало при социализме на каникулах вооружать тех же семиклассников тяпками и отправлять полоть колхозные поля, не усматривая в том никакого противоречия.

Колхозные поля были скудны, длинны и запущены. Мы торчали на полях с утра и до обеда задницами кверху, уничтожая сорняки. На полях росло что-то несъедобное, так что развлечься было нечем. Правда, пару раз нас отвозили полоть морковку, которая заросла вообще чуть ли не по пояс. Морковка сама корчевалась из жирной земли вместе с кустообразными сорняками и ее везли в лагерь охапками, отмывали под краном и неистово жрали. Кормили нас нормально, но добыча-то всегда вкуснее!

После обеда - свободное время. Водили купаться на речку, два раза показали кино в деревенском клубе. Учитель труда Альбертыч как-то устроил сеанс гипноза. Скучно. За территорию выходить не возбранялось, но местные странно задумчивые парни к приезжим городским совершенно не благоволили. Не спеша дадут в ухо, отнимут деньги - и привет, гуляй. Приятного мало.

Автобусом, на котором нас возили в поле и обратно, управлял бывший мотогонщик по фамилии Столяров с мужественным лицом вдумчиво пьющего человека. Как-то днем, вспомнив молодость и гаревую дорожку стадиона "Авангард", он уложил пустой автобус набок на главной улице деревни. Уложил, впрочем, аккуратно - не повредив ни себя, ни машину. Автобус достали из кювета и мотогонщик так и возил нас дальше.

На дощатой стене столовой, в облупленную голубую краску были глубоко врезаны буквы: "Лера - королева Ильинки". Так называлась деревня. До сих пор интересно, какая же была эта Лера.

Конопля в деревне росла везде. По дороге в столовую, вдоль заборов, в огородах. Это теперь я понимаю, отчего местные парни казались вечно заторможенными, а для меня, домашнего школьника, подобное поведение представлялось загадкой. Благотворные идеалы Боба Марли до приморской глубинки тогда не добрались (вряд ли, впрочем, добрались и сейчас), и потому аборигены поступали просто - обдалбывались до состояния тыквы и шли бродить. Или играли на единственном бильярдном столе в клубе. Или там же - танцевали вечером под "Люблю волчок, забаву детства", освежались самогоном, и потом, на крыльце перед ложноклассическими колоннами фасада били друг дружке морды и тискали подруг под крупными летними звездами.

Однажды сказали, что колхозное начальство просит помочь навести порядок на территории свинофермы. Когда нас туда привезли, оказалось, что, во-первых, свинский запах там стоит такой, что мама дорогая. А во-вторых, что гораздо интереснее, вследствии навоза (откуда запах во-первых) почти вся ферма заросла ядреной коноплей выше человеческого роста. И вот представьте себе: жара, июль. Школьники тяпками рубят траву, которая, вопреки анекдоту, вполне успела вырасти в дерево. Нарубленное стаскивают в кучи. Некоторые смышленые школьники успевают дербанить шишки, ибо все поспело. Я честно машу тяпкой на просеке, поскольку слово шишки я узнаю гораздо позже.

Сюда, конечно, просится ударная концовка вроде: "Нарубленное сожгли, и деревня смеялась до вечера, а в сельпо кончились пряники", но увы. Ничего такого не было.

Правда, на прощание мы сперли из клуба два бильярдных шара.